Дядя Вася у Лукоморья , или ступень к Парнасу (1997 ) - одна из 54х новелл В. Лазарева - Парголовского , опубликованная СМИ " Красное и Белое " , а также в интернете и в электронной книге "Приколы Парголовских Дураков " .Спб , ФиЦ, 2012 .ISBN 978-5-600-00043-8 .
Новелла № 11 . Дядя Вася у Лукоморья , или ступень к Парнасу .
Фрагмент 9 (58), март 1997
По представлениям древних мыслителей гора Парнас являлась местом обитания Аполлона (Феба) и прекрасных муз. Для людей творчества выражение “взойти на Парнас” означает стать поэтом:
Благослови, поэт! В тиши парнасской сени,
Я с трепетом склонил пред музами колени.
Опасною тропой в надежде полетел,
Мне жребий вынул Феб, и лира мой удел.
Так писал в 1816-ом году Александр Пушкин и до сих пор, а с момента смерти величайшего поэта минуло 160 лет, в Парголово найдутся те, кто утверждает, что свои великолепные строфы Александр посвящал не какому-то абстрактному Парнасу, а именно парголовской горе. Получается, что Александру Сергеевичу “жребий вынул Феб”, а Феб – одно из имен Аполлона, здесь в Шуваловском парке, в этом загадочном месте планеты Земля.
Появлению Пушкина в Парголово, как и Генриха Шлимана в Трое, предшествовали события 1789 года, когда народ Франции поднял знамя Свободы и пошел на штурм Бастилии. Началась Великая Французская революция. Эхо весны докатилось, в буквальном смысле, и до России. За время весенних паводков и народных волнений, крестьяне разграбили аббатство Санлис, основанное Анной, дочерью Ярослава Мудрого и женой французского монарха Генриха I (1031-1060). Совершенно случайно в мутных водах анархии посол России Петр Дубровский скупил за бесценок древние рунические манускрипты новгородских земель. В 1800-ом году Дубровский вместе с рунами приедет в Петербург и часть книг перепродаст коллекционеру древностей Александру Сулакадзеву. В каталоге коллекции Сулакадзева, в разделе “книги непризнаваемые, коих ни читать, ни держать в домах не дозволено” упомянут немалый список славянской руники, где среди прочих значился и таинственный Парнасский оракул. Следуя указаниям рун, в начале 19-го века на Парголовской Атлантиде начались поиски месторасположения оракула Изумрудного Волшебника. Тем временем, в 1804 году Николай Михайлович Карамзин приступил к написанию величайшего труда своей жизни - “Истории государства Российского”, поселившись на петербургской Фонтанке, Карамзин сближается с Пушкиным, проживавшим здесь же. Веселых вольнодумцев северной столицы объединяло дружеское литературное общество “Арзамас”. Они завели “Парнасский Адрес – календарь, или роспись чиновных особ, служащих при дворе Феба”, раздавая друг другу должности у Аполлона. На своих заседаниях они провозгласили Карамзина – великим летописцем и историографом всея Руси.
По утверждению Жуковского: “Буффонада явилась причиной рождения Арзамаса”, согласно Уварову: “Это было общество молодых людей (часть которых достигла в последствии высших степеней государственной службы), связанных между собой одним живым чувством любви к родному языку, литературе, истории, и собиравшихся вокруг Карамзина, которого они признавали путеводителем и вождем своим”.
Карамзин оказался самым старым в Арзамасе, а Пушкин – самым молодым. “Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка Колумбом” – писал Пушкин.
Выезжая в Парголово, арзамасцы прикалывались от души. Гуляя вдоль речки Заманиловки, опоясывающей Шуваловский парк, Карамзин без устали рассказывал молодому поэту удивительные сказки об оракуле Лукоморья о том, что на протяжении всей истории России космические Жена-поликратия и Муж-монократия, красное и белое, то ругаются, то безумно любят друг друга. Пушкин узнавал о том, как в старину видели окружающий мир славяне, учился ценить древние летописи, как важный источник информации.
Фрагмент 10 (59), март 1997
Иногда великому поэту земля казалась живой: буйная растительность Шуваловского парка – ее волосами, камни – ее костями, реки – венами и артериями, вода в них – кровью земли. Именно под влиянием Карамзина, под впечатлением от новгородских легенд, Александр Сергеевич написал поэму “Руслан и Людмила”:
У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том:
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом;
Идет направо – песнь заводит,
Налево – сказку говорит.
Там чудеса: там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит;
Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей;
И пусть нелепо и бездоказательно выглядит сегодня наше утверждение, пусть оно смехотворно, но лукоморье – это залив Древнебалтийского моря, а кот ученый – оракул горы Парнас. На березках Шуваловского парка обитают русалки – сивиллы, хранительницы книг прорицаний. Они молоды и красивы, любят танцевать под луной, качаться на березках, купаться в прудах у Парнаса. К людям сивиллы добры, они охотно выходят замуж за статных молодцев и даже рожают им детей:
О боги мирные полей, дубрав и гор,
Мой робкий Аполлон ваш любит разговор,
Меж вами я нашел и музу молодую.
Араб Хали, авторитетный автор из Дамкара, писал о чудесах Славии, так Словению именовали на Ближнем Востоке:
- Иди, сын мой, к горам антов, к вершине Парнаса среди других вершин Великого круга, в их расщелины и пещеры и возьми оттуда драгоценные камни наши, которые растворимы в воде. Много можно сказать об этих горах, если бы было позволено обнародовать их тайны, но одна вещь должна быть все-таки сказана. После наступления ночи это очень опасное место, потому что там обитают огни и странные приведения, которые, как сказали мне маги, являются духами, похотливо увлажняющими спермой мир и оставляющими на нем свои отпечатки (следы), порождая фантастическое потомство чудиков. Никогда не иссякнет восхождение и паломничество к этим странным местам.
В разное время в Парголово побывало много великих людей, целое созвездие, подобно звеньям золотой цепи тут причудливо переплелись судьбы композиторов, музыкантов, поэтов и художников. Парголово помнит: Грибоедова и Пушкина, Римского-Корсакова и Балакирева, Репина и Мусоргского, Шаляпина и Верещагина, Тургенева и Некрасова, Писемского и Горького, Федотова и Петрова-Водкина, братьев Достоевских, Мамина-Сибиряка и Белинского, Майкова и Блока, Асафьева и многих других.
Все они оставили удивительные воспоминания о Шуваловском парке. Всех их поразила его природа. Так, частый гость парка композитор Александр Константинович Глазунов говорил: “Я люблю здесь слушать тишину”, а Иван Шишкин просто рисовал “Ели в Шуваловском парке”. Музыкальный и художественный критик В.Стасов в течение 28-ми лет (С 1878 по 1906) снимал в Парголово дачу, слывшую эпицентром “Могучей кучки”. Стасов, увидев впервые в Парголово 14-летнего С.Я.Маршака, безошибочно предсказал мальчику огромное будущее.
Фрагмент 11 (60), март 1997
Найдутся скептики, и они скажут, что Александр Пушкин посвящал свои стихи другому Парнасу, горке в Берново Тверского края. И это хорошо. Но Берновский Парнас так назван самим Александром по примеру и подобию Парголовского Парнаса. В Парголово за два года до гибели Пушкин жил на даче Бобринской. Здесь, на Черной речке, расположенной недалеко от Парголовской Атлантиды, он дрался на дуэли с Дантесом.
И вы восстаньте же, парнасские жрецы,
Природой и трудом воспитаны певцы.
По легенде начало трагическим событиям, приведшим к дуэли и смерти Пушкина, положил император Николай I, использовавший право первой ночи по отношению к Наталье Николаевне. Александр получил пасквиль о “великом магистре ордена рогоносцев” и расценил его, как оскорбительный намек на связь Николая и Натальи. Много позднее во Франции появилась журнальная публикация “Белый Человек, или кто убил Пушкина?”. В статье пересказывалась известная история о разговоре Пушкина с гадалкой, которая предсказала ему гибель в 37. Так получилось, что поэта закрутил водоворот придворных балов и стихий, он стал жертвой флирта Сестрицы-Лисы и Братца-Волка, выронив золотой ключик жизни. Но Весна и Осень не виноваты, они действительно наши друзья – Волк и Лиса. Без них мы никогда не найдем заветную дверь в каморке папы Карло. О чем думал Пушкин, отправляясь на Черную речку? Может быть, он вспоминал село Михайловское Псковской губернии и няню Арину Родионовну, рассказывавшую ему сказки Словении? А может быть, он видел перед глазами последние слова, выведенные рукой Карамзина перед смертью “Орешек не сдавался…”?
Пушкин шел на дуэль, чтобы защитить честь жены, честь поэта и человека. И в этот день над Черной речкой сшиблись Весна и Осень, точно как в его поэме “Руслан и Людмила”:
Уже колдун над облаками,
На бороде герой висит,
Летят над мрачными лесами,
Летят над дикими горами,
Летят над бездною морской.
Согласно Парголовским приколам покой древней Словении днем охраняли 4 человека из Совета Господ, а ночью их духовные двойники. Посадника вече на ночь подменял Ушастик, князя – Глазастик , воеводу – Пузастик, а владыку дома святой Софии, пастуха говорящих овечек Новгорода и всей волости – Носастик. Очень часто на выборах посадника вече новгородцы веселились и отдавали предпочтение тому кандидату, у которого были самые большие и смешные уши, а воеводой больше шансов имел стать тот, у кого толще пузо.
Отождествим четыре священных существа Словении для простоты восприятия с персонажами прекрасной передачи “Спокойной ночи, малыши”: Ушастика со Степашкой, Глазастика с Филей, Пузастика с Хрюшей, а Носастика с Каркушей.
По преданиям Словении 4 священных существа играют в игрушки и складывают разноцветные кубики, но если они поругаются, то откликается их детская ссора страшными бедствиями на простом народе:
- Ужасное несчастие, Филя строил домик, и когда он дошел до крыши, Степашка пнул по нему ножкой, и домик рухнул. Это же войнушка!
Фрагмент 12 (61), март 1997
Внимание, внимание. Будет большая драчка. Люди ходят по улицам с красными флажками, под воздушными шариками и кричат:
- Да здравствует Весна!
Какая может быть весна, если на дворе по календарю Осень? Оказывается, Степашка с Филей в очередной раз поругались, и вмешиваться в их детский спор бесполезно, милые ругаются, только тешатся. Так было, так есть и так будет всегда.
Красные и белые побросали работу и идут друг против друга, Сестрица-Лиса против Братца-Волка, весна на осень, бурлят негодованием красные и белые тельца в крови, молоту хочется вмазать по наковальне, мечу ударить по щиту, волнам схватиться с берегом, диоду и катоду не терпится короткого замыкания, муж вернулся домой – супруге необходима зарплата, а вот шалун схватил девочку за косы:
- Не играй в мои игрушки и не писай в мой горшок.
Спустимся вниз по лестнице времени. Древний Египет. Битва за Мемфис, или за Белую крепость, как его называли греки. Друг на друга маршируют потешные полки под красными и белыми знаменами, сейчас они столкнутся, и начнется турнир за Дом Чудес, и будет он длиться, пока не сверкнет Небесная молния. Выглянем в окно, и мы увидим:
Там в облаках перед народом
Через леса, через моря
Колдун несет богатыря.
Гром, молния. Небо подает знак. Степашка и Филя помирились, пора пожать друг другу руки и уставшим Руслану с Черномором. Сейчас хлынет дождь, словно воды жизни упадут на высохшую землю. Народ ликует:
- Победа! Победа!
Вновь мирно складывают разноцветные кубики Степашка и Хрюша, Филя и Каркуша. И, кажется, что все превосходно, но дальше наступает холодная ночь, и все меньше остается уверенных в успехе. Отчаяние охватывает нас с головы до ног, и, кажется, нет мочи терпеть. Насквозь пронизывает ледяной ветер, и хочется заплакать: “Мама, зачем ты меня на свет родила”.
Но вот он – лучезарный свет и знак согласия, вновь птица Феникс на вершине Парнаса, а рядом с ней Вечный странник.
Да, мы будем на вершине. Однако, в гостях хорошо, а дома лучше. Пора обратно. Через мгновение Странник добровольно падает вниз к началу пути. Вот он, с котомкой за плечами, переполненной собственными заблуждениями и проступками, вновь готовится к путешествию на вершину. Каждый человек желает быть выше. И это хорошо. Как бы не было трудно найти венец мечтаний, его следует искать. Каждый из нас обязан трудиться в поисках счастья, надеясь на чудо, но сам. Все изложенное здесь сказано давным-давно, Иванушками разжевано, а Дядей Васей лишь записано для Вас, чтобы вы смогли побывать в Шуваловском парке и остаться удовлетворенными:
И там я был, и мед я пил,
У моря видел дуб зеленый
Под ним сидел и кот ученый,
Свои мне сказки говорил.
Одну я помню: сказку эту
Поведаю теперь я свету…